Он был одним из ключевых руководителей «Единой России», занимал должность заместителя секретаря Генсовета партии, а до этого работал в Управлении внутренней политики в администрации президента. С ним советовались губернаторы, федеральные чиновники и партийные боссы. Его считали близким соратником и единомышленником Владислава Суркова: вместе они задавали политические тренды в стране, формировали региональную политику, отстраивали партийную систему. На прошлой неделе Алексей Чеснаков заявил о выходе из «Единой России» — эта новость волной прокатилась по политической тусовке в Москве: снова апокалиптические разговоры о закате сурковской эпохи и снова репетиция поминок партии власти. «URA.Ru» обсудило все сценарии, страхи и риски российской элиты с Алексеем Чеснаковым, но читателям советует делать выводы самостоятельно. — Вы объяснили свой уход из партии «Единая Россия» политическими разногласиями. В чем конкретно расходятся ваши позиции? — Речь шла исключительно о стилистических разногласиях. Несмотря на то, что по основным взглядам на развитие страны и общества точка зрения руководства партии мне близка, по некоторым важным позициям мы начали расходиться. В данной ситуации мне показалось, что отстаивать свою точку зрения можно лишь находясь только вне партийной структуры и даже вне партии. Это позволяет избавиться от незаслуженных претензий во «внутренней игре» или личных интригах. — Удалось ли вам как-то скорректировать идеологию партии, пока вы были в ее руководстве? — У партии было много идеологов, но реальную идеологию ей пока дал только Владимир Путин. Всевозможные попытки назначить ответственного за идеологию являются лишь кадровыми балансировками. С другой стороны, считаю, что одной из проблем партии является ее стремление ограничивать свою идеологическую палитру рамками работы с лояльными группами поддержки. — Ваша оценка того, что сегодня происходит в «Единой России»? Насколько партия отвечает запросам современной политической действительности в России? Каких серьезных конкурентов вы можете назвать из существующих партий и общественных организаций, которые в будущем могут стать партиями? Например, можно ли будущим соперником «Единой России» расценивать ОНФ? — «Единая Россия» — один из учредителей ОНФ. Как они могут быть соперниками? Искусственное стремление столкнуть партию и фронт лишает оппозицию возможности объективно посмотреть на картину. Партия отвечает на одни запросы. Она работает в формальном политическом и юридическом поле. Фронт является гораздо более широкой непартийной политической коалицией, мобилизационные возможности которого, особенно в промежутках между выборами, значительно выше. Настоящих конкурентов в борьбе за законодательную власть у «Единой России» среди существующих на сегодняшний день партий нет. И именно отсутствие такого конкурента делает партию уязвимой. Она отбивается от партий-ботов, от фейковых и полуживых структур, вместо того, чтобы в жесткой конкуренции с сильным оппонентом формировать национальную политическую повестку дня. При возникновении же такого сильного конкурента или, как его еще шутливо называют «второй ноги», политическая система станет более динамичной и более конкурентной. А это отвечает запросам общества. — Как вы относитесь к последним законотворческим инициативам «Единой России»? Закон о митингах, закон об иностранных агентах, так называемый «детский» закон, появившийся в ответ на список Магнитского, законы о регулировании СМИ и Интернета. Эти и многие другие инициативы членов «Единой России» СМИ уже окрестили «запретительными». На какие из этих законов вы бы наложили вето? Избиратель «Единой России», по вашему мнению, также считает законы запретительными и ставит негативную оценку партии или нет? — Давайте уточним, что большинство из перечисленных вами законопроектов как раз избиратели в основной своей массе поддерживают. Таковы данные социологов. И лояльных власти, и независимых. Многие из этих законов являются необходимыми. Но предлагаемые этими законами меры я считаю не во всем адекватными. Нельзя ограничиваться ограничениями. Я например, совсем не против запрета на усыновление детей иностранцами, но я против того, чтобы рассматривать его исключительно как меру в ответ на недружественные шаги из-за рубежа. К тому же любой закон должен содержать выверенные формулировки, которые не сковывали бы общественную инициативу, а наоборот, развивали бы ее. Давайте добавим в этот закон инициативы по улучшению положения отечественных усыновителей. Так было бы справедливым. — В недавнем интервью телеканалу «Дождь» вы сказали, что партия не понесет имиджевых потерь от вашего ухода. Но еще до вашего заявления некоторые политологи говорили об оттоке значимых людей из «Единой России» или отстранении их от деятельности партии как в регионах, так и в федеральном центре. Наблюдаете ли вы такую тенденцию? И какой сейчас имидж у «Единой России»? — Я не настолько самолюбив, чтобы считать, что с моим уходом партия начнет испытывать колоссальные проблемы. Проблемы партии вообще не в конкретных людях, а в системных противоречиях, которые уже давно накопились. Например, в механизме принятия внутрипартийных решений, системе работы с внутрипартийной дискуссией, организацией работы аппарата и так далее. — Допускаете ли вы для себя участие в других партийных проектах? — Нет. Я однолюб. — Вы уже говорили, что вернетесь к экспертной работе. Как вы оцениваете уровень экспертного сообщества в России? Многие интересные и авторитетные политологи выросли при Владиславе Суркове, не кажется ли вам, что сейчас при Вячеславе Володине в этом смысле образовывается вакуум? — Сегодня существует дефицит профессиональной и при этом публичной политической экспертизы. Политологи в основном заняты работой по разъяснению текущей повестки, вместо того чтобы анализировать долгосрочные тренды. Что касается разницы в стиле работы Суркова и Володина, то это вопрос не ко мне. Каждому времени свой стиль. Вообще главный стилист в нашем политическом процессе — это Путин. — Испытываете ли вы ностальгию по тем временам, когда работали вместе с Владиславом Сурковым в администрации президента? Ваши планы связаны с дальнейшей карьерой Владислава Суркова? Есть ли шанс увидеть вас снова соратниками в одном проекте? Или время Суркова прошло навсегда? Есть ли вероятность, что его бывшие подчиненные, те, на кого он, очевидно, делал аппаратную ставку, сейчас покинут все посты, если они находятся на государственной службе? — Без комментариев. — Полтора года прошло с момента первых протестов в Москве. Именно тогда заговорили о «сердитых горожанах». Что изменилось за это время? Насколько трансформировалась оппозиция, ее лидеры и сам протест? Что вы наблюдаете сейчас? — У «рассерженных горожан» не оказалось вовремя своего лидера. Навальный, которого в свое время пытались на эту роль сосватать, не успел сосредоточить в своих руках достаточных ресурсов. Не знаю, с чем это было связано: с отсутствием долгосрочной стратегии, запаздыванием с принятием решений, ошибками, недостаточным уровнем поддержки или страхом. Но факт остается фактом. Личный фактор, характер лидера играют огромную роль. Вспомните Ельцина. Он стал во главе «демократов» и привел их к власти. С другой стороны, Навальный все же был не настолько глуп, чтобы бросаться на амбразуру, ведь он понимал, что кадрового ресурса и публичного ресурса актива Болотной недостаточно. — Перспективы Алексея Навального как серьезного политического игрока? Вы видите его кандидатом на следующих президентских выборах? А проектом Владислава Суркова и прежнего состава администрации президента? — Я гаданием не занимаюсь. Навальный уже серьезный игрок. Но ведь даже серьезные игроки не всегда имеют шансы на успех. В нашей современной истории в 93 году часть политического класса запаниковала при первых выборах в Госдуму. Напомню, тогда Жириновский во главе ЛДПР получил великолепный результат. Но конвертировать его в победу не получилось. Так что выдавать преждевременные авансы в политике — дело неблагодарное. — Правительство Дмитрия Медведева: после ухода Владислава Суркова политологи хоронят кабинет министров чуть ли не каждую неделю. С чем связан, на ваш взгляд, такой негатив вокруг Белого дома? Насколько это объективная повестка, или мы являемся зрителями специальной постановки, цель которой скрыть что-то большее? — Правительство должно демонстрировать оптимизм. Политологи должны работать «похоронной командой». В этом специфика их обоих. Было бы странным, если бы все было наоборот. Кому нужен политолог, который говорит о том, что правительство не испытывает серьезных проблем? Разумеется, это все эти негативные оценки выдаются отнюдь не для желания «нагнать лишнего страху» — за всем этим есть серьезные и имиджевые и структурные проблемы. Что касается отставки Суркова, то я не уверен в своей способности анализировать ее причины и последствия в терминах режиссуры. — Как бы вы оценили сегодняшнюю политическую реальность с точки зрения настроения: скучно, тревожно, интересно, страшно ? Ваши варианты? — Интересно. Просто не все могут работать в такой политической реальности. Но это вопрос к ним, а не к системе. Ведь система не может быть все время одинаково комфортной для всех. Те, кто хочет выжить, должны выбрать одну из двух стратегий. Либо подстраиваться, и тогда им может быть скучно, но безопасно. Либо они будут делать реальность еще более опасной, но интересной. Вот это и есть реальная политика. О тех, кто выжить не хочет, говорить не имеет смысла.

прочитать статью полностью