На следующий день после назначения куратором идеологического направления отделений «Единой России» в УрФО Владимир Бурматов начал принимать вопросы от читателей «URA.Ru». По итогам декабрьских выборов было ясно, претензий и замечаний к ЕР у уральцев (как и у значительной части россиян) много. Новый партийный тренд – реагировать на все, забыв ярлыки про «хомячье» и «бандерлогов». За один день Бурматову поступило несколько десятков вопросов, из которых комплементарных – один-два. Но идеолог все же сдержал слово, и ответил на все: стала ли ЕР игрушкой для молодежи, как он собирается покорять аудиторию соцсетей, к чему готовиться агитаторам в регионах, почему во главе партии – беспартийные, что делать с мемом «партия жуликов и воров» и готов ли собеседник «URA.Ru» умереть за свою партию.

 

 

- Я не делю площадки на «удобные» и «неудобные», на оппозиционные или провластные, пользующиеся популярностью или не пользующиеся популярностью. Любое средство массовой информации – это способ представить свою позицию читателям. А в случае конференции с читателями, как у нас сейчас, это – еще и возможность почувствовать настроения общественности. Поэтому я согласился на это интервью без раздумья. Вы прочитаете мои ответы – я надеюсь, они заинтересуют вас. Я прочитал ваши вопросы. Для меня это одинаково важно. Вопросы от читателей – показатель, барометр того, что интересно людям. Какую сторону, направление деятельности «Единой России» вы считаете правильной, успешной, а по какому поводу есть напряжение.

 

- Что происходит с ЕР: умирает она или собирается выжить? Состоится ли ребрендинг партии или ее просто отдали на забаву молодежи (Бурматову 30 лет, также, как новому руководителю ЦИК ЕР Мазуревскому. Будущему лидеру партии Медведеву тоже не много - 46)?

 

- Есть сухие цифры социологии. Они говорят, что в последний месяц-полтора у «Единой России» стабильно растет рейтинг. Рейтинг поднялся до уровня осени 2011 года. Этот эффект называется эффектом «социологического отскока»: после снижения – рост. Его я связываю с тем, что успокоилось информационное пространство вокруг партии, она вернулась к своей повседневной работе, «штатному» общению с гражданами. Также снизился накал страстей, искусственно генерируемый оппозицией: осенью-зимой мы увидели кампанию, построенную на принципе «все против «Единой России». Ни одна из политических партий не вела свою агитационную кампанию, а занималась борьбой с единороссами, и для некоторых из них это дало хороший результат. Их стратегия себя оправдала, но мы почувствовали на себе издержки этой стратегии: отчасти из-за этого просел результат на выборах в Государственную Думу, отчасти снизился рейтинг.

 

Сейчас рейтинг вернулся к хорошим значениям. Но никакой успокоенности эти социологические данные у нас не вызывают. Социология – штука коварная, и рейтинги подвержены значительным колебаниям. Мы понимаем, что сейчас нужно особенно много работать. Помните, как «Алисе в Стране чудес»: «нам нужно очень быстро бежать, чтобы просто оставаться на этом месте. Для того, чтобы двигаться вперед, нам нужно бежать в два раза быстрее». Те изменения, которые сейчас происходят в партии – кадровые, в плане риторики и смыслов, структурные – все они связаны с тем, чтобы сделать партию более мобильной, живой, динамичной, гибкой, эффективнее отвечающей интересам граждан. По-хорошему злой в отношении оппонентов. В целом – отвечающей требованиям времени, потому что политическая система меняется, и это вызов для «Единой России». Но вызов может быть как вызовом «в плюс», так и вызовом «в минус». Мы столкнемся с многопартийной системой, с большим количеством политических организаций, партий, которые будут бороться за место под солнцем. У нас есть определенное преимущество: ядерный электорат, избиратель, который нас знает и доверяет нам. Поэтому положение у нас выигрышное, только надо, что называется, не хлопать глазами.

 

Ситуация, связанная с угрозами, тоже исходит отсюда: если найдется кто-то, кто более динамичен, чем мы, кто находит слова понятнее, чем мы, говорит с людьми на более близком для них языке, то тогда мы проиграем. Мы должны всегда помнить об этом.

 

Однако в корне неправильно, на мой взгляд, во всей этой ситуации оперировать словом «ребрендинг». Он хорош для коммерческих организаций, потому что позволяет освежить имидж организации в глазах потребителя. Но политика – это не коммерция, и проводить ребрендинг в политике – значит пытаться обмануть своего избирателя. У нас были негативные примеры ребрендинга: та же «Справедливая Россия» после ребрендинга только теряла, потому что содержание партии оставалось без изменений, а менялись внешние, фасадные вещи. Мы по этому пути не пойдем никогда, потому что это нечестно. То, на что мы действительно пойдем – это, во-первых, кадровые преобразования, структурные изменения управляющих органов, изменение подходов к работе. Критерий здесь один: эффективность. А эффективность для политической структуры всегда оценивается эффективностью ее участия в выборах.

 

Приступая к работе в Уральском МКС, я понимаю, что эффективность по прохождению предвыборных кампаний у округа неплохая. МКС объективно хорошо координировал предвыборные кампании, благодаря чему округ находится по этому показателю на хорошем счету. Нам эту позицию надо как минимум сохранить. Но лучше – усилить, упрочить. В ближайшее время не будет больших выборов, но будут муниципальные кампании. Сейчас у нас есть возможность найти новые интересные формы работы с избирателями, со СМИ. А также, поскольку это моя область, – выстроить коммуникации в интернете, социальных сетях, проверить их эффективность, насколько они работают или не работают. И к большим выборам подойти во всеоружии.

 

Мы находимся в нормальной, спокойной ситуации: та «перестройка», которую мы сейчас затеваем, носит содержательный, продуманный, прикладной характер. Мы меняемся, стараемся опережать все тренды. У нас нет такой задачи – казаться, наша задача – быть. Конечная цель – эффективность прохождения предвыборных кампаний. Это не борьба за кресла, это борьба за масштабное отстаивание интересов избирателей: чем больше у нас депутатов, тем эффективнее мы это делаем.

 

Что касается молодежи в партии. Партия – это не игрушка, чтобы отдавать ее на забаву молодежи или кому бы то ни было еще. Партия – серьезный инструмент, которому по итогам последней парламентской кампании доверяет 50 процентов избирателей. Десятки миллионов человек. Отдавать их интересы кому-то на забаву было бы неправильно. То, что в партию идет молодежь, значит, что она там востребована, партии нужны новые кадры. Не зря создавалась скамейка запасных, не для того, чтобы показывать: вот, у нас на скамеечке кто-то сидит. А для того, чтобы с этой скамейки людей востребовать. Сейчас молодые люди востребованы, как показывает практика, на серьезных позициях. Назначение Мазуревского на должность руководителя ЦИК – одно из подтверждений этому.

 

Показательно также, что раз молодежь идет в партию – значит, партия популярна среди молодежи. Популярна, например, как возможность сделать политическую карьеру. Я к этому абсолютно нормально отношусь, к слову. Молодые люди с хорошими компетенциями, уровнем образования и квалификацией никогда не пойдут в другие партии, зная в них ситуацию. Это для них не перспективно. Раз они идут к нам – значит, у нас есть будущее. Поэтому приход молодежи – это всегда сигнал, что будущее есть, у партии многое впереди.

 

 

- Я сделаю все, чтобы обсуждение идеологии партии не прошло в этом ключе. Не могу сказать, что формализма совсем не будет – где-то он все равно останется, до конца он никуда не денется. Но важно наше отношение к нему. Лично я отношусь к формализму не как к показателю надежности и проверенности тех людей, которые никогда не скажут того, чего от них не ждут. Для меня формализм, наоборот, - это элемент нестабильности. Согласно закону термодинамики, в закрытых системах нарастают беспорядки. Поэтому важно от этого уйти.

 

Партийные клубы для меня – это принципиальная площадка. Это нормальное проявление внутрипартийной дискуссии, которая в любой политической организации должна быть. Несмотря на то, что мы монолитны структурно, мы поощряем конкуренцию идей внутри себя. Конкуренция идей рождает эффективность, в дискуссии могут быть приняты наиболее интересные и жизнеспособные решения. Площадка партийных клубов для меня интересна как раз тем, что оттуда можно черпать идеи, новых людей. Мне интересно и то, и другое.

 

Нам сейчас остро нужны новые смыслы, новые слова, новая риторика. С другой стороны, нам нужны людей, которые будут от нас эти слова говорить. Я очень чувствую эту потребность со стороны средств массовой информации. Им хочется видеть наших интересных ньюсмейкеров, которые компетентны в той или иной сфере, которым можно позвонить и точно знать, что получишь интересный, а не формальный комментарий. Мое отношение к партийным клубам – как к абсолютно неформальным структурам. Их заседания должны быть медиа-событиями для региона, интеллектуальными событиями. Планирую посетить по крайней мере по одному клубу в каждом из подведомственных мне регионов.

 

Буду пристально смотреть на кто, кто присутствует на площадке, о чем говорят эксперты. Критериев несколько: на заседаниях партийных клубов должны обсуждаться не удобные для их участников вопросы, а вопросы, находящиеся в самом эпицентре информационной повестки, они должны чувствовать нерв этой повестки, и обсуждать то, что зачастую совсем неудобно обсуждать.

 

Клубы должны стать генераторами идей, поставщиками новых лиц. Привлечем мы их из ОНФ, из экспертного сообщества политологов, социологов, ученых. Также не до конца востребованными остаются гражданские активисты, блогеры, общественники. То, что их в регионах иногда не приглашают к дискуссии, меня очень беспокоит. Понятно, что они могут сказать нелицеприятные вещи, но лучше их услышать на заседании клуба, чем на митинге, лучше иметь возможность ответить им, убедить, переубедить или принять их точку зрения, что тоже нормально, чем сталкиваться с какими-то стереотипами, кондовыми установками, и получать от этого минусы. Бережная, аккуратная работа с партийными клубами, но в то же время с устойчивым целеполаганием – найти новых людей с новыми идеями – это один из приоритетов.

 

 

- У нас в отделах АПР работают очень разные люди. Некоторые из них вполне знают, как подойти к Твиттеру. Но дело не в Твиттере, это – всего лишь один из инструментов, который можно использовать, а можно не использовать. Причем использование Твиттера или других социальных сетей – это не всегда гарантия эффективности. Что, если мы обзавелись всем набором социальных сетей, мы стали более эффективными, нас стали чаще цитировать, о нас стали больше говорить, мы стали ближе к избирателям? Не факт. Можно все это насоздавать и в итоге получить один негатив.

 

Дело в другом: в том, ЧТО мы говорим в этом Твиттере, о чем говорим, пишем. У меня есть позитивный опыт работы с этой социальной сетью, есть довольно большое количество читателей, внимательное отношение средств массовой информации и наших политических оппонентов. Но нельзя этот опыт экстраполировать механически. Я работал в отделе агитации и пропаганды регионального исполкома, знаю тонкости этой работы и знаю, что механический перенос, калька каких-то методик в регионах не дает позитивного эффекта, потому что у каждого региона есть своя специфика, есть сложившийся формат коммуникации партии со своим избирателем. Мы будем проводить тонкую настройку, при этом, если потребуется привлечение новых молодых кадров, чтобы они выстраивали не только работу в интернете, но, может быть, и взаимодействие со СМИ, с партийными клубами, с ньюсмейкерами или лидерами общественного мнения – мы будем их привлекать.

 

В любом случае, для меня критерием оценки человека будет являться эффективность, а не его возраст. Не является задачей привести в исполкомы молодых людей, с которыми лично мне было бы удобно работать, задача – чтобы там работали люди, от которых будет прок, а не моя эмоциональная удовлетворенность от процесса.

 

 

- Все формы агитации и пропаганды хорошо известны. Есть российский, мировой опыт. И размещать баннеры и махать флагами можно по-разному. Важно – к чему эти баннеры и к чему флаги, и зачем ими махать. Вопрос более глубокий, содержательный. Еще раз – нет задачи изменить внешнюю атрибутику, есть задача изменить содержание. Изменение содержания – это изменение смыслов. Вся работа будет перестраиваться под максимизацию прямого общения с избирателями, максимального контакта с избирателями. Не обязательно непосредственного в форме личных встреч.

 

Смысл – в большей открытости, использования механизмов обратной связи, канала связи избиратель-партия. Все-таки мы являемся проводниками между обществом и властью. Наша функция – представление интересов, и эту функцию мы должны четко для себя представлять. Оценка нашей деятельности должна строиться на понимании, эффективный мы проводник или тромб, создающий барьер, стену.

 

 

- Это не какое-то фатальное явление. Далеко не везде так. У партии есть пул ньюсмейкеров, лидеров общественного мнения. Но я не могу сказать, что можно успокоиться по поводу их количества и состава. Меня это беспокоит. Должны появиться не просто новые лица, но лица, которые являются референтными для определенных групп. Скажем, комментировать вопросы образования в партии должен человек, который действительно компетентен в них, и человек, который интересен партии и которому, одновременно, самому интересно быть в партии. Такие люди должны быть по всем направлениям деятельности. Я уже говорил, откуда они будут привлекаться, и каким образом реализовывать себя в концепции партийных клубов.

 

 

- Идеология у нас сформулирована, это идеология российского консерватизма, центристская идеология, запрос на которую сейчас существует везде в мире. Она подразумевает изменение, развитие, но с сохранением имеющихся достижений. Однако консервативной идеологии 200 лет, поэтому просто сказать, что базовыми для нас являются консервативные ценности, было бы неправильно: во-первых, не всем понятно, о чем идет речь, что такое консерватизм и, во-вторых, как он соотносится, например, с идеей модернизации, развитием общества, на которое тоже есть запрос, и с изменениями в партии. Надо людям объяснять, что такое консерватизм – хоть в сегодняшней экономике, хоть в семейной политике, и как он будет реализовываться на практике. К слову, этим должны заниматься, в том числе, партийные клубы – объяснять базовые вещи простым, понятным людям языком.

 

Отмечу, вопрос отсутствия идеологии – это вопрос ее недостаточной вербализации. У политической партии, за которую голосует 50 процентов населения, не может не быть идеологии. Идеология – это картина будущего, а люди голосуют именно за картину будущего, которое им рисует партия. «Мы поведем вас туда», - говорит партия. «Хорошо», - говорят люди и отдают ей голоса. И раз мы набрали 50 процентов голосов избирателей, значит, у нас получилось нарисовать картину будущего. Но проблема в том, что, являя идеологию, мы не всегда можем объяснить ее словами, в каких-то случаях – даже сами для себя. Понятно, что у нас есть утилитарные задачи: выиграть выборы, предложить кандидатуру губернатора, усилить партийную работу. Эти вопросы важны, но отвлекать от обсуждения базовых вопросов и смыслов они нас не должны.

 

Кроме того, простое удержание власти никогда ни для какой политической силы не является идеологией. Удержание власти – это инструмент, и у любой политической организации есть две промежуточные цели: получение власти и ее удержание. Партия, которая не декларирует этих целей, просто лукавит, врет своим избирателям. Потому что по-другому представлять интересы избирателей, не находясь в законодательной и исполнительной власти, партия не может. Поэтому власть – да, для нас это одна из задач. Но важно понять, что бьемся мы не за портфели и не за кресла. У меня в Челябинской области есть мои избиратели, и в Госдуме я отстаиваю их интересы.

 

Что касается денег – партийная работа такова, что абсолютное большинство должностей в партийных структурах – неосвобожденные и неоплачиваемые, и еще неизвестно, больше ты зарабатываешь денег или тратишь. На большинстве партийных должностей людям, наоборот, приходится инвестировать деньги. Инвестировать, потому что партийная деятельность – это их самореализация, реализация их амбиций, что совершенно нормально, карьерных устремлений, реализация желания быть полезным обществу.

 

- Надеюсь что последние события на болотной и в регионах заставят чиновников и партийных боссов обратить внимание на смердов людей, тех кто их выбирал. В последние года в партийной системе и власти образовалась клановая система, почти что монархия… как с этим бороться? Как сделать так, что бы новые лица, честные и патриотично настроенные были допущены к принятию решений?

 

- В прошлом году я сам проходил процедуру праймериз, войдя в дюжину победителей праймериз по Челябинской области. На тот момент мне было 29 лет – довольно молодой человек, согласитесь. Я из семьи учителей, и без какого-то блата я проходил партийные праймериз. Вошел в окончательный список «Единой России» по Челябинской области и прошел в Государственную Думу. Это не значит, что лифты у нас работают блестяще, но они работают.

 

Да, есть вопросы к тому, как они работают, но говорить о том, что в списках партии одни бизнесмены, было бы неправильно. Вопрос можно решить двумя методами: вводить квотирование, и по этому принципу живут некоторые страны. Например, есть партии в Европе, в которых есть квота мест для женщин, обязательно в списке должно быть, к примеру, 30% женщин. Есть примеры квотирования мест для молодежи, в России был такой опыт. Есть примеры квотирования мест для людей с ограниченными возможностями. Но, понимаете, получается искусственное ограничение конкуренции, а не стимулирование конкуренции.

 

Избиратель хочет видеть в качестве своего представителя наиболее «жизнеспособного» политика, жизнеспособного в плане «политического дарвинизма», в хорошем смысле слова. Он хочет видеть эффективного человека, который будет отстаивать его интересы, а не того, кто пришел во власть, потому что ему положена «квота». Это немножко похоже на создание политических «песочниц». В Госдуме шестого созыва много женщин, но места для них никто не квотировал. В то же время, в Думе много общественников, и места для них квотировали. Это была квота Общероссийского народного фронта. И вот в данном случае этот механизм показал свою эффективность, потому что сразу была оговорка: общественники и партийцы на равных боролись на праймериз.

 

Понятно, что праймериз прошли не идеально, не являлись эталоном проведения процедуры. Те шишки, которые мы набили, останутся нашим багажом. В следующий раз мы их точно не будем набивать. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но то, что праймериз позволили избраться в Думу нескольким десяткам общественников, представителей рабочих коллективов, той же «Опоры России», профсоюзов – значит, это работающий механизм. Конечно, это не значит, что его нужно оставить в таком виде и не заниматься им дальше, не совершенствовать. Этот вопрос нужно решать, стимулируя партийную конкуренцию, а не ограничивая ее.

 

Праймериз были волевым решением на партийном уровне. Допускаю, кому-то идея не пришлась по нраву, кто-то хотел подготовить списки в тиши кабинетов. То, что этого не произошло – достижение.

 

 

- Желающие увидеть «Арабскую весну» уже были. К счастью, они ее не увидели. Что касается обновления, его фундамент – те законопроекты, которые мы сейчас рассматриваем в Государственной Думе. Мы упрощаем регистрацию политических партий, в результате чего произойдет существенное обновление политической системы. Появятся десятки партий, новые политические фигуры, звезды, мы увидим новые политические сенсации. В политическом поле окажется очень много новых лиц, зубастых, злых, настроенных на борьбу за власть и избирателей.

 

Мы принимаем закон о выборности губернаторов. Это тоже серьезно оживит политическую повестку внутри регионов, усилится борьба за самый высокий региональный пост в системе исполнительной власти. Будут появляться новые герои этой борьбы, новые победители. Поэтому сегодня в нашей стране не просто «не застой», но идут серьезные, продуманные, кардинальные изменения. Законы, которые мы принимаем, меняют политический фундамент, потому что касаются трех наиболее важных институтов политической системы: политических партий, губернаторов, президентства, поскольку третий закон касается порядка сбора подписей за кандидатов президенты, и там тоже серьезное упрощение.

 

То, что мы делаем, стимулирует не только обновление на политическом поле, но и заставляет политические партии изменяться. Пример «Единой России» - тому подтверждение. Мы понимаем, что новая политсистема – вызов, и нужно соответствовать новому времени. В такой же ситуации находятся ЛДПР, КПРФ, «Справедливая Россия». Они очень не хотят отстать, хотят быть в тренде, поэтому это серьезный пас для обновления и с их стороны тоже.

 

 

- У разных людей есть разные ожидания от партий, и разные мотивы вступления в партию. Кто-то вступает, потому что разделяет партийные ценности, и ничего ему не нужно от партии, кроме как принадлежать к партийной общности. Это касается не только «Единой России», но всех партий, потому что такие истории есть и во всех других партиях. Другие вступают, потому что имеют некие завышенные ожидания: я туда вступлю, и членский билет в партии будет мне открывать какие-то двери. То, что у нашего собеседника, скорее всего, это не получилось, является развенчанием мифов и клише, которыми награждают нас наши политические оппоненты.

 

С другой стороны, партия – это определенные возможности, определенный уровень коммуникации, партийные инструменты. Будешь их использовать – будешь делать партийную карьеру. Мой пример: я был секретарем первичной организации, потом попал в местное отделение, потом в региональное, потом – в Центральный исполнительный комитет. У меня была партийная карьера. При этом, параллельно развивалась образовательная карьера. Кому-то это интересно, кому-то нет. Может быть так: человек общественник, у него есть благотворительный фонд, и благодаря партии он просто ищет возможности дальнейшего развития того дела, которому он посвятил всю свою жизнь, которое ему интересно. Или человек занимается строительством, скажем, спортивных площадок, он понимает, что принадлежность к «Единой России» позволит ему влиять на какие-то процессы и реализовывать свой проект эффективнее. А что, здорово, такие нам, собственно, и нужны.

 

 

- Я хорошо отношусь к Ивану Ивановичу Квитке, принимал именно его предложение о вхождении в состав МКС. Могу оценить работу МКС как эффективную с точки зрения реализации предвыборных кампаний, а именно это является для нас все-таки одним из основных показателем: не выбираясь мы не можем представлять интересы наших избирателей. Работа Квитки в МКС вывела Уральский Федеральный округ на весьма достойное место по показателям прохождения предвыборных кампаний среди округов России. А итоги выборов – это, еще раз повторюсь, - комплексный итог всей нашей работы.

 

А то, что о структуре МКС, как вы говорите «не слышно», это вряд ли связано с его эффективностью – скорее всего, это связано с информационной политикой. Это, скорее, упрек мне, поскольку это мое направление деятельности, за которое я взялся, правда, несколько дней назад, но это значит, что мне есть над чем работать. И поверьте, если через несколько месяцев о МКС по-прежнему будет ничего не слышно, то этот вопрос на 100 процентов можно будет адресовать мне, но никак не его руководителю, задача которого – организация в принципе всей деятельности этой структуры. А деятельность ее, в первую очередь, заключается в координации региональных отделений партии. А это, как, опять же, показывают результаты выборов, происходит достаточно эффективно.

 

 

- Если кому-то есть что мне предъявить по поводу того, что я жулик или вор, я готов эти претензии выслушать. Но вряд ли это получится, потому что всю свою сознательную жизнь я занимался работой в сфере образования, и параллельно совмещал это с активной общественной деятельностью. Большая часть моей карьеры проходила и строилась в образовании, и те, кто знаком с этой сферой, знают, что люди, работающие там, работают не за большие деньги, а скорее за идею, идею сохранения и развития этой системы, подготовки квалифицированных специалистов. В университете имени Плеханова сейчас у меня кафедра в 40 человек. Это порядочные, честные люди, которые трудятся в этой системе годы, десятилетия. Вряд ли им можно было бы адресовать эти эпитеты, вряд ли их можно было бы адресовать мне: за свою жизнь я кое-что заработал, но ничего не украл.

 

Что касается навешивания этого клише на всю партию, то мне понятен мотив этого. Это было реализовано в рамках кампании 2011 года, и стало одним из сильных ходов оппозиции. Но для меня совершенно очевидно, что большинство людей, состоящих в партии, во-первых, никакого отношения не имеют к чиновничеству, потому что чиновников у нас в партии всего несколько процентов, вопреки расхожему мнению. Во-вторых, это порядочные и честные люди, которые работают в системе здравоохранения, образования, строят дома, лечат людей. У меня среди друзей много членов «Единой России», и это люди, знакомством с которыми можно гордиться, с которыми приятно общаться.

 

Среди моих коллег-законодателей огромное количество людей, имена которых уже вписаны в историю страны. Говорухин, с которым я работал в рамках избирательной кампании Владимира Путина. Терешкова, с которой мы работали в Общероссийском народном фронте. Карпов, чемпион по шахматам. Роднина, олимпийская чемпионка. Я могу перечислять этих людей очень долго. Каждый из этих людей чем-то прославил нашу страну, их знает весь мир, в отличие от тех, кто навешивает на них, в том числе, эти клише. И я горжусь, что нахожусь в одной с ними партии.

 

На самом деле, понятно, что в партии есть разные люди. Есть и те, кто прислонился к партии только для того, чтобы получить какой-то профит. Помню, в 2005-2006 годах в «Единую Россию» вступали массово, только потому, что партия была очень модной. И я не исключаю, что из двух миллионов членов партии найдется некое количество нечестных людей. Но они есть в любом коллективе, партия – это срез нашего общества. От такой «шелухи» надо избавляться, нет сомнения, кроме деструктива она нам ничего не несет.

 

Поэтому, с вашего позволения, я буду гордиться теми многими людьми, которыми гордится и вся страна. А если от меня будет что-то зависеть в деле избавления партии от таких людей, которые ее позорят, я сделаю для этого все.

 

 

- Во многом я с этим согласен. Среди руководителей местных отделений партии есть разные люди. Есть те, которых кроме как тромбами никак не назовешь, которые не пускают в отделение свежую кровь. Это общая проблема, она есть не только на местном уровне, но и на уровне первичных организаций. Если у уважаемого собеседника есть конкретные замечания по конкретному местному отделению, я бы предложил ему просто связаться со мной через Твиттер – порой я использую его как некую интернет-приемную – и обозначить проблему. Давайте вместе подумаем, как ее решить.

 

 

- Я работал в региональном исполкоме Челябинской области два с половиной года. При мне туда приходило довольно большое количество людей. Честно говоря, не припомню среди них чьих-либо родственников. Дело в том, что работа в исполкоме специфична, она довольно затратна по времени и вложению сил, эмоциональным затратам. Но, честно говоря, не очень благодарная с финансовой точки зрения. То есть туда идут люди, которые чаще рассчитывают на партийную карьеру. Поэтому, честно говоря, очень сомневаюсь на счет каких-то родственных уз, потому что будь я на месте руководителя исполкома, никогда не стал бы устраивать туда родственников, если только у них нет желания расти дальше по партийной линии. Поэтому вряд ли это самая выгодная система для насаждения клановости, скорее всего, там работают люди, которые рассматривают партию как трамплин.

 

 

- Первое. Если в ближайшее время эти руководители не пойдут к людям, их показатели, действительно, будут стремиться к нулю. Потому что основной тренд всех последних кампаний – это личное общение с избирателями. Кто его выстраивает наиболее эффективно, тот добивается наиболее ощутимых результатов. Это будет для них лакмусовой бумажкой. А где будут проседать результаты партии, то там будут приниматься кадровые решения. Поэтому если кому-то интересен «Амвэй», а не «Единая Россия», то пусть он лучше занимается своим бизнесом. Но не надо мешать одно с другим. Повышение градуса партийной конкуренции, о которой я говорил – это будет достаточно серьезным испытанием на прочность. Неэффективные менеджеры, находящиеся сегодня в «Единой России», вынуждены будут искать себе другое занятие, пойдут заниматься тем, что им больше нравится.

 

 

- Честно говоря, я не жалею, что участвовал в записи программы «Анатомия протеста» на НТВ. Готов повторить любое из слов, сказанное там, повторить где угодно и кому угодно. По той простой причине, что все сказанное мною было абсолютно искренним и являлось чистой правдой. Более того, я зачастую цитировал самих представителей оппозиции, а не выражал своих мыслей. Не очень понятно, почему из-за НТВ вышла такая буча и получился такой информационный выхлоп, с учетом того, что все, что там было сказано, являлось секретом полишинеля. Потому что, например, первый раз на подвозе массовки и оплате участников митингов, оппозицию «спалил» никак не НТВ, это сделал Удальцов, которого вряд ли можно упрекнуть в сотрудничестве с Кремлем. Он написал в своем Твиттере, что на Болотную привозят прохоровских людей и раздают им деньги.

 

Затем, это не НТВ раскрыли систему подвоза на Болотную «яблочников» из регионов ЦФО, это сделали сами представители оппозиции. Это не НТВ-шники раскрыли систему подвоза на Болотную сотрудников частных охранных предприятий Гудкова, это также было выяснено в Твиттере. В конце концов, это не НТВ-шники застукали в день выборов активистов «Солидарности» на организации якобы пропутинских каруселей, это сделали сами члены движения «Солидарность», приняв их не за тех. НТВ просто собрало все факты и сделало фильм. Да, в своем стиле, не всем он нравится, кому-то режет глаза, кому-то режет глаза правда, которая там была сказана.

 

На самом деле, все просто: если кто-то действительно считает, что НТВ врет, это повод взять это свидетельство и тащить НТВ в суд, и потом прославить тем, что разоблачил НТВ-шников. Но это не повод кричать, что НТВ лжет, не говоря, в чем именно лжет. Потому что это как раз уверяет широкую общественность в том, что все было сказано – правда.

 

У меня такое впечатление, что вся эта кампания против НТВ изначально не была ориентирована на внутрироссийский рынок. Все читали Удальцова, все знают все про Гудковых. А эта истерика, скорее, была рассчитана на некий внешний контур, чтобы показать, что у нас СМИ «мочат» оппозицию. Создать такое впечатление у людей, которые не будут разбираться, в чем душат: раз кричат – значит, душат. И этим были вызваны ДОС-атаки на сайт НТВ, бот-атаки.

 

Что касается моего Твиттера, это моя личная точка зрения, которую я никому не собираюсь навязывать, это не средство массовой информации. Я пишу там то, что считаю нужным. Читать это считают интересным более 100 тысяч человек, очевидно, что кому-то все-таки интересно то, что я пишу.

 

 

- Тактика малых дел очень правильная. Не только потому, что строит хороший имидж для партии, но и потому, что позволяет привлечь в партию большое количество самых разных людей. Теория малых дел абсолютно органична для «Единой России», и в большинстве территорий ее удается воплощать в практику, строить спортивные площадки, бассейны, проводить благотворительность. Сама работа с избирателями – тоже тактика малых дел, и делать их получается. С другой стороны, этого никогда не бывает достаточно. Сделать всегда нужно больше, чем уже сделано, и здесь партии, безусловно, есть чем заняться.

 

 

- На пожарах летом 2010 года обожглись в прямом смысле слова многие люди, которые хотели принять участие в их тушении. Это показало, что добровольчество в нашей стране абсолютно неразвито и нуждается в коренном реформировании. Я, как и многие другие добровольцы, ездил туда, потому что хотел помочь людям, МЧС. Ездил туда дважды, и оба раза мы приглашали с собой всех желающих, обеспечивали их транспортном, питанием, но почему-то кроме нас туда никто не поехал. Мы стали даже приглашать туда наших критиков, чтобы они посмотрели, как все происходит на самом деле, но тоже никто не поехал. Потому что пожар – это всегда неприятная штука, там тяжело дышать, это вредно для здоровья.

 

Но то, что мы там увидели, и из-за чего потом было много пересудов в блогах, это была абсолютная неготовность МЧС встречать добровольцев. Респираторы, которыми нас снабдили, как потом выяснилось, вообще были не приспособлены для этого. Из средств пожаротушения у нас были исключительно лопаты и ведра с песком. Надо отдать должное, когда мы приехали во второй раз, у нас уже был инструктаж, заплечные рюкзаки с водой, организация была более качественной. Но, полагаю, пожары 2010 года отвернули многих от добровольческой помощи МЧС.

 

Хотя в большинстве стран именно добровольцы являются основой пожарных дружин, в той же Канаде МЧС просто координирует процесс. Наши добровольцы выглядели довольно глупо, и я в том числе, занимаясь этим, и то, как мы представляли себе происходящее, довольно сильно отличалось от того, что происходило на самом деле. И то, как это выглядело потом в блогах и СМИ, у многих оставило неприятный осадок, потому что люди приезжали в футболках, кроссовках, и без всякого инструктажа шли в лес. Заканчивалось это по-разному, у нас закончилось критикой в блогах нашей инициативы помочь МЧС и пожарным в борьбе с огнем, а для кого-то это закончилось больницей, потому что люди приехали без респираторов. На этом обожглись мы, как добровольцы, и МЧС, потому что их сферой ответственности было нас готовить, проводить инструктаж, направлять туда, где мы могли бы быть полезными. Это стало для всех хорошим уроком. И то, как готовили добровольцев в прошлом году, и как будут готовить в этом – уже с серьезными программами, с инструкторами, целыми курсами, с оборудованием – значит, что выводы сделаны.

 

 

- Политика «кнута» не всегда эффективна, и вряд ли она может быть эффективной, когда речь идет о такой тонкой сфере, как политическая деятельность, партийная работа. На самом деле, я не настроен рубить с плеча, всегда выступал и выступаю за тонкую, аккуратную работу, особенно в работе с кадрами. В университете у меня одна из самых крупных кафедр, несколько направлений научной деятельности, открытая аспирантура, созданный при кафедре институт – то есть это довольно большое хозяйство, большой штат. Все знают, как трепетно я отношусь к кадрам, к тем, кто со мной работает.

 

Я ни в коем случае не настроен учинять какие-то революции. Но ключевым вопросом, повторюсь еще раз, будет являться вопрос эффективности и компетенции тех, кто работает на своих местах. У нас есть четкие задачи и четкое понимание, что надо сделать в плане модернизации тех же политических клубов, повышения качества сотрудничества со средствами массовой информации, работы в интернете, социальных сетях, появления новых ньюсмейкеров и лидеров общественного мнения. Есть направления, по каждому из которых можно будет уже через полгода посмотреть, как далеко продвинулось то или иное региональное отделение.

 

Здесь нельзя и неправильно было бы просто заниматься кадровой перетряской, ситуация серьезнее, надо выстраивать логику работы, сценарий, искать точки приложения усилий. Моя задача – сделать работу эффективной на участках, где она недостаточно эффективна, сохранив наработки. У каждого регионального отделения есть плюсы, которые надо сохранить, поощряя людей, от которых они зависят. А от недостатков надо избавляться. Если это потребует избавления от тех людей, которые эффективны недостаточно, возможно, мы пойдем и на это, но это – не самоцель.

 

 

- Да, я считаю это нормальным. Важно не кто ведет страницу, а для чего ее ведут. Для меня, с одной стороны, это общение с теми людьми, которые меня поддерживают и с теми, кто меня недолюбливает. С другой стороны, это профессиональная коммуникация, потому что там же я общаюсь с представителями Министерства образования, с представителями комитетов Госдумы, с представителями целого ряда вузов и с ректорами. Это и некая интернет-приемная, то есть общение с избирателями. Это нормально для меня. Кто-то использует социальные сети по-другому. Неважно, кто именно ведет их, важно, соответствует ли это тем задачам, которые ставит перед ресурсом руководитель.

 

 

- Это всегда демонстрация силы партии, а не слабости кадров. Демонстрация того, что ключевым для партии является авторитет человека, а не его партийная принадлежность. И то, что партия имеет возможность включать в свои списки и общественников, это очень здорово и для общественников, которые могут благодаря партии попасть в парламент, и для самой партии, которая таким образом обновляет свои ряды. Фракцию в Госдуме, например, мы обновили благодаря такой практике наполовину. Это выгодно и для избирателей, потому что они получают в Госдуме или законодательном собрании людей, которые занимались их вопросами на протяжении долгих лет, которые отстаивали их права как обманутых дольщиков, к примеру. В привлечении общественников, в том числе беспартийных – это будущее партии.

 

 

- Работа будет ориентирована на наших избирателей, а структура наших избирателей достаточно сложная. У нас есть, безусловно, ядерный электорат, и это рабочие люди, представители системы образования, здравоохранения, социальной сферы, пенсионеры. То есть люди, которые за нас голосуют. За нас неплохо голосует и молодежь. Безусловно, нам нужно сохранить наш ядерный электорат, это наши избиратели, они нам верят. Но самый сложный для нас слой сейчас в плане работы – средний класс, безусловно. Эта прослойка очень интересная, она активна, креативна, она развивается, растет количественно и по значению на выборах. Но эта тема требует предметного диалога, новых подходов, каналов коммуникаций. Нам интересно работать с этой аудиторией.

 

 

- Работа со СМИ будет заключаться в первую очередь в ориентированном на журналистов подходе. По моему мнению, журналисты ждут от партии новых ньюсмейкеров, новых лиц, комментаторов, лидеров общественного мнения. Будем вам предлагать тех, кто мог бы сказать то, что интересует вас. А вы уже будете делать вывод: нужно это вам или нет.

 

По формам работы – думаю, это будут комментарии на наиболее острые темы, наиболее интересные темы. Это будет работа партийных клубов, возможно появятся новые дискуссионные площадки. Также это будут формы колонок в газетах и блоги, откуда журналисты смогут брать информацию.

 

 

- Мы не собираемся никого отталкивать, я – в том числе. Когда приезжаю в какие-либо регионы, в первую очередь встречаюсь с блогерами, при этом, в первую очередь меня интересуют оппозиционные блогеры, говорю с ними всегда без купюр. Планирую встретиться с блогерами и когда приеду в Екатеринбург, Тюмень, Курган, другие города. У меня нет никаких предубеждений, нет желания кого-то оттолкнуть, навесить ярлык. Мне важно учитывать в том числе и критику, которая, безусловно, будет.

 

- Бурматов, ты готов отдать свою жизнь за идеалы партии "Единая Россия"? Готов ли ты за дело партии и ее лидера Путина умереть под Москвой если потребуется?

 

- Скажем так: я готов за эти идеалы жить.