На широкий экран выходит фильм Алексея Федорченко «Ангелы революции». Жанр новой картины екатеринбургский режиссер определил как «документальную сказку». «Львиная доля истории взята из документов, — рассказал он „URA.Ru“ накануне премьеры. — И чаще они более фантастичны, чем вымысел».   «Ангелы революции» — фильм, в котором есть над чем смеяться, даже зная жуткий финал истории. Резкие переходы от фантасмагории к реальности, от иронии к ужасу, от советского авангарда к легендам севера, от простого к сложному и от черно-белого к цветному создают разнополярную картину мира, в которой одновременно существуют герои Федорченко. С одной стороны, увлеченные идеями революции и строительства нового мира большевики. С другой — северные народы, не желающие отказываться от веры и помощи Назымской богини. «Странные люди, — говорят первые о вторых. — Мы построили для них посреди тайги школы, больницы. А они умирают в чумах. Надо подружить их с революцией. Они ведь хорошие люди».       В фильме звучит настоящий терменвокс, церковь превращается в крематорий, в котором будут сжигать трупы в супрематистских гробах. А «первая девочка советской Югры», Катя (Екатерина Обатина), родившаяся в 1934 году под присмотром революционно-культурного десанта и дожившая до наших дней, в финале поет песню Пахмутовой. «Она умерла через месяц после того, как снялась в фильме, — говорит Алексей Федорченко. — Всю жизнь работала учителем русского языка». Другие герои фильма расстались с жизнью гораздо раньше. Одни были принесены в жертву Казымской богине. Других замучили или расстреляли в подвалах НКВД. Как говорит Федорченко, о том, как хантов и ненцев насильно приучали к советской власти, он узнал случайно: «Мне ханты рассказали. Познакомился в Ханты-Мансийске с семьей, где дед был одним из организаторов Казымского восстания. Там мне рассказали эту историю».     — Вы не думали о том, как можно было обойтись без крови и мирно «подружить» северные народы с революцией? — Разве что не трогать их совсем. Но империя не может себе такого позволить. Она обязана насаждать свой язык, укреплять границы… И не допускать, чтобы какой-то кусок остался ярко-национальным. Его необходимо ассимилировать всяческими способами. — На каком этапе ханты и ненцы воспротивились советской власти? — Большевики обратились к Северу в конце 20 годов прошлого века. И по всему краю была построена сеть культбаз: это цивилизационные пункты советской власти. Школа, больница, ветеринарный участок, интегральное товарищество, которое занималось сбором пушнины, и музей. «Красный чум» — показательное место: это про то, как надо жить, соблюдая гигиену. И межцивилизационное непонимание началось сразу же: «культ» по-хантыйски значит «черт». «Культбаза» — место, где живут черти. Красный чум — чум предков, чум мертвецов. Поэтому отдавать детей туда, где живут черти, никому не хотелось. На это наложились экономические проблемы — повышение налогов на кочевников. И все кончилось тем, что люди массово стали забирать детей из школ. — Как получилось, что отправившиеся на Казым большевики в вашем фильме стали авангардистами? — В делегацию, которую направили из Свердловска налаживать отношения с туземцами, входили: от обкома партии — Полина Шнейдер, которая приехала к нам из Крыма в командировку, с ней был Петр Астраханцев, председатель березовского совета; от НКВД — Захар Посохов. Директором культбазы был Петр Смирнов, а председателем интегрального товарищества — Николай Нестеров. Это те люди, которые были принесены в жертву Казымской богине. Первый вариант сценария был очень документальный. Но мне это не нравилось — потому что это было не очень интересно и суховато. И я придумал объединить историю гибели русского авангарда с Казымским восстанием, тем более, по хронологии эти события совпадают. Дал реальным людям биографию реальных художников-авангардистов. Тогда история сложилась. Так в фильме мало известные большевикам, умершие за революцию люди стали еще и художниками, чье авангардное мировоззрение тоже не нашло понимания в массах. Но, прежде чем умереть, принесло свои жертвы. Непонимание, неприятие, несогласие с другим, иным и незнакомым (не важно, идеология это или искусство) — причина конфликтов и обязательных потерь при попытке навязать свое. И неудивительно, что первой жертвой в фильме стал просто мужик-натурщик, с которого Захар (прототип — Захар Посохов, сотрудник Березовского ГОПУ, скульптор Степна Эрзя, актер — Георгий Иобадзе) вылепил Иуду. Не пережив презрения таких же, как и он, ничего не понимающих в новом искусстве, он убил себя, предварительно разрушив скульптуру. А мог бы убить и ее автора… Но фильм получился даже сложнее, чем рассказ о попытке посредством авангардного искусства внедрить советскую власть в тайге. Потому что, например, есть любовь. Смешная и многословная у одних, жестокая и разрушительная у других. И Иван (Олег Ягодин) заявивший: «Мне не нужен маузер, я буду наркомом музыки СССР», — был вынужден взять в руки оружие, чтобы отомстить за любимую Полину (Дарья Екамасова). Есть и множество маленьких штрихов, которые, по словам Алексея Федорченко, «тянут» на отдельный сценарий: «Допустим, история „Скатуве“ — латышского московского народного театра. Удивительная, страшная, красивая и жуткая. Когда сначала расстреляли всех мужчин, и женщины на премьеру вышли играть мужские роли. А критика писала об очень интересном решении режиссеров. Но через несколько дней арестовали женщин, и они тоже были расстреляны, включая легендарную Марию Лейко, звезду немецкого кино 20 годов». «Ангелы революции» — не только очень точный и правдивый фильм. Он удивительно яркий и красивый (в отличие от большинства современных отечественных фильмов), что в итоге усиливает трагизм происходящего. В легендарном домике кузнеца Кириллова в Кунаре, в этом нарядном тереме, кипит большевистская работа. А заснеженная сказочная тайга покрывается пятнами крови. — Жители Югры помнят о Казымском восстании? — Конечно. Практически в каждой семье были участники и жертвы этого восстания и этой тяжелой зимы. Карательные отряды забивали палками мужиков и забирали с собой. Убивали редко. В основном погибали позже — на допросах. Забирали оленей, оружие, оставляя женщин, детей на голодную смерть. Но говорят о трагедии неохотно. И не в каждом музее есть экспозиция, посвященная восстанию. Потому что до сих пор участники тех событий не реабилитированы. Восстание считается уголовным делом, и осуждены его участники за убийство. — Святилище Казымской богини до сих пор существует? — Сейчас это национальный парк. Озеро Нумто является священным. Остров Казымской богини есть. Святилище есть. Хотя под озером Нумто обнаружены огромные запасы нефти. И говорят (и это на 90 процентов правда), что территория выкуплена и скоро здесь начнется добыча. Забуриваться предполагают прямо с острова. — Не боятся гнева богов? — Нет. Потому что земли продали сами ханты. Родовые поместья куплены по официальным договорам и часто за бесценок. Потому что многие местные пьют… «В этой истории я симпатизирую всем, — признается Алексей Федорченко. — У каждого своя правда и свое понятие о добре. Конфликт как раз и родился, потому что не все понимают, что твое добро не каждому нужно».

прочитать статью полностью